Совершенно определенно, что Дизайнером Хэдок стал не от каких-то магических манипуляций. Все имело под собой более объяснимою природу.

Я вспомнила шрамы, которые украшали его спину, видела их в день, когда мы переспали, но совершенно не придала им значения – ведь пришла Нинат. Не до шрамов мне было.

Зато сейчас я была уверена, что это следы хирургического вмешательства.

Да и сведения про корабль, о котором мне сообщил мужчина, не давали покоя.

Я нашарила взглядом информационный планшет, которым пользовался Дорнан, и ввела поисковый запрос по кораблю «Утренняя звезда».

Ноль результатов. При более тщательном изучении вопроса выяснилось, что в империи вообще нет словесных названий кораблей, только цифро-буквенные обозначения.

Хотя я знала как минимум один борт, у которого название было – Первый корабль. Да и то, как меня обозвал Хэдок, принимая некий ключ, наводило на определенные мысли.

Альтазар Старус – младший лаборант. И если совместить с единственным Альтазаром, о котором я слышала до этого, основоположнике императорского рода, то это рождало странные догадки.

Я вновь перевела взгляд на Хэдока, который, прислонившись головой к кухонной стойке, будто бы дремал. Его веки мелко подрагивали, и во мне невольно просыпалось желание подложить мужчине подушку, однако интуиция подсказывала, к нему сейчас лучше не лезть. В том, что я права, убедилась буквально спустя минуту, когда по пальцам Хэдока начали скользить видимые невооруженным глазом искры.

– Проверка всех систем, – пошутила вслух я. – Главное, не убей никого в процессе.

Хэдок раскрыл глаза.

Резко.

Рывком вскочил на ноги, будто не было всех тех повреждений, и принял боевое положение тела, так, словно готовился нанести удар невидимому врагу.

Я опасливо подняла руки вверх и на всякий случай отступила на шаг назад.

– Все в порядке. Это я, твоя императрица.

Несколько секунд он смотрел на меня, неотрывно, и я начала всерьез опасаться, что у мужчины повредилась память.

Но стоило об этом подумать, как Дизайнер моргнул.

– Эсмиральда… – выдохнул он и опустил руки.

Я тоже выдохнула, уже облегченно. Не забыл. Это уже хорошо. Медленно двинувшись к нему, я подошла почти вплотную, остановившись буквально в паре сантиметров и, протянув руки к повязке, прошептала:

– Я могу посмотреть?

Он рассеянно кивнул, я же очень осторожно коснулась его кожи на груди. Кончики пальцев вновь закололо мелкими разрядами тока, а я в очередной раз поразилась перемене в своих ощущениях. Касаться бессознательного Хэдока было не так волнительно, как сейчас. Он дышал, я слышала под пальцами отголоски биения сердца, а еще вновь усилился запах озона.

Я потянула и медленно отогнула край повязки: под ней виднелась полностью здоровая кожа, разве что тонкая красная полоска осталась там, где Лода накладывала шов.

– Спасибо, что вытащила меня, – тихо произнес Хэдок. – Я почти не помню ничего после того, как ты подошла к шлюзу. Только обрывки.

– Зато я теперь спать спокойно не смогу, пока не узнаю, откуда у тебя металлический скелет и что за штука, которая со мной говорила.

– Штука?! – не понял он.

Я честно попыталась воспроизвести длиннющее название:

– Динамический интегрированный чего-то там «Смерть». Это ведь оно делает тебя тем, кем ты стал, Дизайнером? В тебя что-то вживили? Что-то из первого корабля?

Лицо Хэдока изменилось, окаменело так, будто я произнесла нечто неожиданное даже для него.

Мужчина резко подобрался и, вцепившись мне в плечи, принялся трясти:

– Ты с ним разговаривала? Оно говорило?!

Испугавшись такой реакции, я принялась выкручиваться и даже вскрикнула. Лишь тогда Хэдок понял, что творит безумие, и выпустил, оседая на пол и хватаясь за голову.

Я же от него отбежала и упала на диван. Слишком много потрясений за день, половину из которых я не осознавала.

– Что оно говорило? – гораздо тише переспросил он.

– Просило какой-то код и перезагрузку, – ответила я, потирая плечи, на которых наверняка останутся синяки.

Дизайнер был явно не в себе.

И если раньше я думала, что он знает, что в своем теле он, мягко скажем, не один, то теперь была не уверена, будто Хэдок хорошо знал своего соседа. По-крайней мере, его реакции говорили об этом.

– Перезагрузка была? – вновь спросил он и тут же ответил сам, посмотрев себе на ребра. – Очевидно да.

– Он спрашивал, можно ли стереть данные, – тихо произнесла я. – Пришлось ответить отказом, так как я не знала, какими могут быть последствия.

– И правильно сделала. Иначе моя человеческая часть сознания и воспоминания были бы стерты. Я бы тебя попросту не узнал. Полная очистка предыдущих данных допустима только при запуске нового Дизайнера. Чтобы личность предыдущего не мешала его функционированию.

– Человеческая часть? Функционированию? – переспросила я. – Хэдок, кто ты? Что с тобой сделали? Как ты стал таким?

– Никакой мистики, Эсмиральда, – подняв голову, ответил он. – Я – последний экземпляр технологии умершей цивилизации, от которой остались лишь отголоски. Сломанный корабль, дурацкий вкус в архитектуре и любовь к пирамидам, а еще генетический код Альтазара. Это ведь его опознала система для перезагрузки.

Я растерянно кивнула, произнеся:

– Я думала – это ошибка.

– Нет никакой ошибки, – отмахнулся Хэдок. – Есть только последствия сотен экспериментов и попытки одного безумца выжить. Хочешь узнать, почему в той книге, которую я тебе принес о первом корабле, нет никаких сведений о других выживших членах экипажа?

– Хочу.

– Да потому что не выжил никто. Все, кто находился в полете в состоянии криосна, погибли, когда отказало жизнеобеспечение. Многотысячный экипаж умер, так и не приходя в себя. Со всего корабля выжили только двое – Артаксар – лаборант и генетик по образованию, чьей задачей было следить за состоянием криокапсул во время полета, и собака, если так можно назвать то существо, которое скрашивало досуг единственному бодрствующему пассажиру. Эти двое добрались до спасательной капсулы и провели несколько сотен дней на орбите, в то время как корабль рухнул на Гризальд, вызвав огромную взрывную волну, несколько десятков раз обогнувшую планету. Тонны пепла в воздухе, изменение в составе атмосферы, выжженная земля и миллионы трупов местного населения, которое там жило. К тому времени разумного, со своей особой культурой и наукой. Они даже научились выходить в близлежащий в космос, но, как ты сама догадалась, почти никто не выжил. Разве что горстка-другая, кто был поблизости к пещерам и сумел спрятаться в бункерах, чтобы пережить начавшуюся многолетнюю зиму.